Неточные совпадения
Весь
воздух был наполнен какою-то светящеюся массою,
в которой отдельными точками кружились и вихрились головни и горящие пуки соломы:"Куда-то они
полетят?
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти
в один и тот же момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы
летя, взвилась за ними Фру-Фру, но
в то самое время, как Вронский чувствовал себя на
воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и лошадь
полетела с ним через голову).
— Ну, слушайте же, что такое эти мертвые души, — сказала дама приятная во всех отношениях, и гостья при таких словах вся обратилась
в слух: ушки ее вытянулись сами собою, она приподнялась, почти не сидя и не держась на диване, и, несмотря на то что была отчасти тяжеловата, сделалась вдруг тонее, стала похожа на легкий пух, который вот так и
полетит на
воздух от дуновенья.
Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный
в куски
воздух;
летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства.
В щепы
летят бессильные его снасти, тонет и ломится
в прах все, что ни есть на них, и жалким криком погибающих оглашается пораженный
воздух.
За ним,
в некотором расстоянии, рысью мчалась тройка белых лошадей. От серебряной сбруи ее
летели белые искры. Лошади топали беззвучно, широкий экипаж катился неслышно; было странно видеть, что лошади перебирают двенадцатью ногами, потому что казалось — экипаж царя скользил по
воздуху, оторванный от земли могучим криком восторга.
Крылатые обезьяны, птицы с головами зверей, черти
в форме жуков, рыб и птиц; около полуразрушенного шалаша испуганно скорчился святой Антоний, на него идут свинья, одетая женщиной обезьяна
в смешном колпаке; всюду ползают различные гады; под столом, неведомо зачем стоящим
в пустыне, спряталась голая женщина; летают ведьмы; скелет какого-то животного играет на арфе;
в воздухе летит или взвешен колокол; идет царь с головой кабана и рогами козла.
Клим Самгин почувствовал, что на какой-то момент все вокруг, и сам он тоже, оторвалось от земли и
летит по
воздуху в вихре стихийного рева.
— Свежо на дворе, плечи зябнут! — сказала она, пожимая плечами. — Какая драма! нездорова, невесела, осень на дворе, а осенью человек, как все звери, будто уходит
в себя. Вон и птицы уже улетают — посмотрите, как журавли
летят! — говорила она, указывая высоко над Волгой на кривую линию черных точек
в воздухе. — Когда кругом все делается мрачно, бледно, уныло, — и на душе становится уныло… Не правда ли?
— Молчи, пожалуйста! — с суеверным страхом остановил его Аянов, — еще накличешь что-нибудь! А у меня один геморрой чего-нибудь да стоит! Доктора только и знают, что вон отсюда шлют: далась им эта сидячая жизнь — все беды
в ней видят! Да
воздух еще: чего лучше этого
воздуха? — Он с удовольствием нюхнул
воздух. — Я теперь выбрал подобрее эскулапа: тот хочет летом кислым молоком
лечить меня: у меня ведь закрытый… ты знаешь? Так ты от скуки ходишь к своей кузине?
Все заботы и неприятности последнего времени он точно разом оставил
в своем старом доме и теперь только хотел дышать свежим, вольным
воздухом,
лететь вперед с быстротой ветра, чтобы дух захватывало.
Она
летела и горела
в воздухе.
Камень
полетел по
воздуху; я слышал, как он глубоко внизу упал
в воду.
Птица, простреленная пулей, перевернулась
в воздухе, камнем
полетела вниз и грузно ударилась о землю.
Предсказание Дерсу сбылось.
В полдень начал дуть ветер с юга. Он постепенно усиливался и
в то же время менял направление к западу. Гуси и утки снова поднялись
в воздух и
полетели низко над землей.
Раньше всех проснулись бакланы. Они медленно, не торопясь,
летели над морем куда-то
в одну сторону, вероятно, на корм. Над озером, заросшим травой, носились табуны уток.
В море, на земле и
в воздухе стояла глубокая тишина.
По его словам, птицы любят двигаться против ветра. При полном штиле и во время теплой погоды они сидят на болотах. Если ветер дует им вслед, они зябнут, потому что холодный
воздух проникает под перья. Тогда птицы прячутся
в траве. Только неожиданный снегопад может принудить пернатых
лететь дальше, невзирая на ветер и стужу.
Однажды старший брат задумал
лететь. Идея у него была очень простая: стоит взобраться, например, на высокий забор, прыгнуть с него и затем все подпрыгивать выше и выше. Он был уверен, что если только успеть подпрыгнуть
в первый раз, еще не достигнув земли, то дальше никакого уже труда не будет, и он так и понесется прыжками по
воздуху…
После девяти часов я вышел из дому и стал прохаживаться. Была поздняя осень. Вода
в прудах отяжелела и потемнела, точно
в ожидании морозов. Ночь была ясная, свежая, прохладный
воздух звонок и чуток. Я был весь охвачен своим чувством и своими мыслями. Чувство
летело навстречу знакомой маленькой тележке, а мысль искала доказательств бытия божия и бессмертия души.
Вся хитрость состоит
в том, чтоб уловить гаршнепа
в ту минуту, когда он, сделав уступку ветру и будучи отнесен им
в сторону, начнет опять
лететь прямо; тут выходят такие мгновения от противоборства ветра и усилий птицы, что она стоит
в воздухе неподвижно; опытные стрелки знают это и редко дают промахи по гаршнепам.
Стрепет дрожит, трепещет
в воздухе как будто на одном месте и
в то же время быстро
летит вперед.
Для этого, поднявшись с шумом и клохтаньем, она едва
летит, как будто хворая или подстреленная, трясется
в воздухе почти на одном месте, беспрестанно садится и вновь поднимается.
Я рассчитывал, что буря, захватившая нас
в дороге, скоро кончится, но ошибся. С рассветом ветер превратился
в настоящий шторм. Сильный ветер подымал тучи снегу с земли и с ревом несся вниз по долине. По
воздуху летели мелкие сучья деревьев, корье и клочки сухой травы. Берестяная юрточка вздрагивала и, казалось, вот-вот тоже подымется на
воздух. На всякий случай мы привязали ее веревками от нарт за ближайшие корни и стволы деревьев.
Чтобы разогнать толпу, генерал уговаривал Евгения Константиныча выйти на балкон, но и эта крайняя мера не приносила результатов: когда барин показывался, подымалось тысячеголосое «ура»,
летели шапки
в воздух, а народ все-таки не расходился по домам.
Голос Павла звучал твердо, слова звенели
в воздухе четко и ясно, но толпа разваливалась, люди один за другим отходили вправо и влево к домам, прислонялись к заборам. Теперь толпа имела форму клина, острием ее был Павел, и над его головой красно горело знамя рабочего народа. И еще толпа походила на черную птицу — широко раскинув свои крылья, она насторожилась, готовая подняться и
лететь, а Павел был ее клювом…
Снова вспыхнул огонь, но уже сильнее, ярче, вновь метнулись тени к лесу, снова отхлынули к огню и задрожали вокруг костра,
в безмолвной, враждебной пляске.
В огне трещали и ныли сырые сучья. Шепталась, шелестела листва деревьев, встревоженная волной нагретого
воздуха. Веселые, живые языки пламени играли, обнимаясь, желтые и красные, вздымались кверху, сея искры,
летел горящий лист, а звезды
в небе улыбались искрам, маня к себе.
Утро было тихое, теплое, серое. Иногда казалось, что вот-вот пойдет дождь; но протянутая рука ничего не ощущала, и только глядя на рукав платья, можно было заметить следы крохотных, как мельчайший бисер, капель; но и те скоро прекратились. Ветра — точно на свете никогда не бывало. Каждый звук не
летел, а разливался кругом;
в отдалении чуть сгущался беловатый пар,
в воздухе пахло резедой и цветами белых акаций.
Мне казалось — я повисла
в воздухе и вот-вот
полечу.
Ищи его теперь, этого счастья,
в этом пекле, где люди
летят куда-то, как бешеные, по земле и под землей и даже, — прости им, господи, — по
воздуху… где все кажется не таким, как наше, где не различишь человека, какого он может быть звания, где не схватишь ни слова
в человеческой речи, где за крещеным человеком бегают мальчишки так, как
в нашей стороне бегали бы разве за турком…
А впереди человек видит опять, как
в воздухе, наперерез, с улицы
в улицу
летит уже другой поезд, а
воздух весь изрезан храпом, стоном, лязганием и свистом машин.
Сначала шли пешком, потом пара лошадей потащила их
в огромном вагоне, потом поднимались наверх и
летели по
воздуху. Из улицы
в улицу — ехали долго. Пошли дома поменьше, попроще, улицы пошли прямые, широкие и тихие.
И мистер Борк пошел дальше. Пошли и наши, скрепя сердцем, потому что столбы кругом дрожали, улица гудела, вверху лязгало железо о железо, а прямо над головами лозищан по настилке на всех парах
летел поезд. Они посмотрели с разинутыми ртами, как поезд изогнулся
в воздухе змеей, повернул за угол, чуть не задевая за окна домов, — и
полетел опять по
воздуху дальше, то прямо, то извиваясь…
Ирландцы пошумели еще некоторое время, потом расступились, выпустив Падди, который опять вышел вперед и пошел на Матвея, сжав плечи, втянув
в них голову, опустивши руки и изгибаясь, как змея. Матвей стоял, глядя с некоторым удивлением на его странные ужимки, и уже опять было приготовился повторить прежний урок, как вдруг ирландец присел; руки Матвея напрасно скользнули
в воздухе, ноги как будто сами поднялись, и он
полетел через постель на спину.
Стоят ни на земле, ни на горе и собираются
лететь по
воздуху в какой-то машине».
Небо было так ясно,
воздух так свеж, силы жизни так радостно играли
в душе Назарова, когда он, слившись
в одно существо с доброю, сильною лошадью,
летел по ровной дороге за Хаджи-Муратом, что ему и
в голову не приходила возможность чего-нибудь недоброго, печального или страшного.
Будущая всеобщая история уже приготовляется
в мастерских, выковывается под паровым молотом, блестит яркой звездочкой
в электрическом фонаре и скоро
полетит по
воздуху.
При совершенной тишине
в воздухе поверхность воды волнуется, как будто ветром, от вертящейся и прыгающей рыбы; брызги
летят во все стороны, и плеск воды слышен издалека.
Целые снопы блестящих крупных звезд
летели во все стороны из отверстия печи, громко треща и исчезая
в воздухе.
Завод спускался вниз тремя громадными природными площадями. Во всех направлениях сновали маленькие паровозы. Показываясь на самой нижней ступени, они с пронзительным свистом
летели наверх, исчезали на несколько секунд
в туннелях, откуда вырывались, окутанные белым паром, гремели по мостам и, наконец, точно по
воздуху, неслись по каменным эстакадам, чтобы сбросить руду и кокс
в самую трубу доменной печи.
Летит коршун над самой землей, плавно взмахивая крыльями, и вдруг останавливается
в воздухе, точно задумавшись о скуке жизни, потом встряхивает крыльями и стрелою несется над степью, и непонятно, зачем он летает и что ему нужно. А вдали машет крыльями мельница…
— Потеха! — сказал о. Христофор и махнул рукой. — Приезжает ко мне
в гости старший сын мой Гаврила. Он по медицинской части и служит
в Черниговской губернии
в земских докторах… Хорошо-с… Я ему и говорю: «Вот, говорю, одышка, то да се… Ты доктор,
лечи отца!» Он сейчас меня раздел, постукал, послушал, разные там штуки… живот помял, потом и говорит: «Вам, папаша, надо, говорит, лечиться сжатым
воздухом».
— Gloria, madonna, gloria! [Слава, мадонна, слава! (Итал.).] — тысячью грудей грянула черная толпа, и — мир изменился: всюду
в окнах вспыхнули огни,
в воздухе простерлись руки с факелами
в них, всюду
летели золотые искры, горело зеленое, красное, фиолетовое, плавали голуби над головами людей, все лица смотрели вверх, радостно крича...
Где-то невидимо
летит ночная птица, —
в воздухе трепещет особенный и странный звук — точно чем-то шерстяным торопливо отирают сухие камни.
Качаются знамена,
летят шляпы и цветы, над головами взрослых людей выросли маленькие детские головки, мелькают крошечные темные лапы, ловя цветы и приветствуя, и всё гремит
в воздухе непрерывный мощный крик!
Вечерний сумрак окутал поле; лес вдали стал плотно чёрен, как гора. Летучая мышь маленьким тёмным пятном бесшумно мелькала
в воздухе, и точно это она сеяла тьму. Далеко на реке был слышен стук колёс парохода по воде; казалось, что где-то далеко
летит огромная птица и это её широкие крылья бьют
воздух могучими взмахами. Лунёв припомнил всех людей, которые ему мешали жить, и всех их, без пощады, наказал. От этого ему стало ещё приятнее… И один среди поля, отовсюду стиснутый тьмою, он тихо запел…
Одни из них стремятся достичь до купола небес плавным полетом сокола, широко распростирая крылья и как бы не двигая ими, другие — играют, кувыркаются
в воздухе, снежным комом падают вниз и снова, стрелою,
летят в высоту.
Ежов бегал по комнате, как охваченный безумием, бумага под ногами его шуршала, рвалась,
летела клочьями. Он скрипел зубами, вертел головой, его руки болтались
в воздухе, точно надломленные крылья птицы. Фома смотрел на него со странным, двойственным чувством: он и жалел Ежова, и приятно было ему видеть, как он мучается.
Это была настоящая рождественская Елочка — Аленушка сразу ее узнала. Ах какая милая Елочка!.. Аленушка наклонилась, чтобы сказать ей, какая она милая, и вдруг
полетела вниз. Ух как страшно!.. Она перевернулась несколько раз
в воздухе и упала прямо
в мягкий снег. Со страха Аленушка закрыла глаза и не знала, жива ли она или умерла.
В первое мгновение, когда они
полетели, Аленушка даже закрыла глаза от страха. Ей показалось, что
летит не она, а
летит все под ней — города, леса, реки, горы. Потом ей начало казаться, что она сделалась такая маленькая-маленькая, с булавочную головку, и притом легкая, как пушинка с одуванчика. А божья Коровка
летела быстро-быстро, так, что только свистел
воздух между крылышками.
Как-то вечером, уже
в первых числах марта, разразилась последняя свирепая метель, и голый сад загудел напряженно и страстно; казалось, будто весь он поднялся на
воздух и
летит стремительно, звеня крылами и тяжело вздыхая обнаженной грудью.